В конце 1872 начале 1873 года отец Пимен почувствовал,
что заболевает. После Пасхи врачи
заявили отцу Пимену, что необходимо заняться весной своим здоровьем
и при наступлении теплой погоды начать пить воды, с непременным
условием уехать куда-нибудь из монастыря, чтобы при лечении водами
быть в спокойном расположении духа, что при управлении монастырем
и при постоянных заботах было бы совершенно невозможно. Было решено,
что на время лечения водами он возьмет двухмесячный отпуск, поручит
правление монастырем казначею Мелетию и еще кому-нибудь из старшей
братии, а сам уедет из монастыря лечиться и отдыхать.
Но привыкнув помышлять прежде всего о пользе обители и потом уже
о себе самом, отец Пимен не решался ехать на лечение, не докончив
нового здания монастырского училища, в котором перед своим отъездом
ему хотелось открыть и освятить находящийся в нем храм во имя Сошествия
Святого Духа. Желание его было, чтобы освящение последо-вало в самый
день праздника, который приходился в тот год на 3 июня.
При открытии нового училища в 1873 году ученики под-разделялись
на четыре отдела:
I. Полные монастырские пансионеры, то есть бесплатно пользующиеся
всем содержанием от монастыря, которые, кроме преподавания, помещения
и пищи, имели от монасты-ря также и белье, обувь и одежду. Таковых
предполагалось первоначально иметь не более 50 человек (но впоследствии
число их возросло до 80).
II. Полупансионеры отличались от первых тем, что белье, обувь и
одежду имели от родителей, и число таковых назна-чалось 70.
III. Своекоштные, около 50 человек, с платой за пищу по 2 рубля
в месяц.
IV. Вольноприходящие, дети из ближайших деревень, которые приходили
поутру и во время обеда получали бесплатно хлеб и квас.
Преподавание было с небольшою разницей почти такое же, как в приходских
уездных училищах:
1) начальная грамота, 2) объяснение молитв, 3) чистописание, 4)
начало черчения, 5) Священная История, 6) упражнение в чтении церковном
и гражданском, 7) арифметика, 8) кате-хизис,
9) изъяснение богослужения, 10) русский язык, 11) исто-рия, 12)
линейное черчение, 13) разбор рукописей по сбор-нику Золотова.
Всех учащихся с 1866 по 1874 год было до 750 человек.
Рассказывая в своих воспоминаниях об этом освящении храма и открытии
нового училища, отец Пимен писал: "В на-чале весьма мало сочувствуя
учреждению училища, я убедился впоследствии, что его польза очевидна
и существенна:
1) Для окрестных жителей, которые без больших пожерт-вований имеют
возможность дать образование своим детям.
2) Преподавание, находясь в руках монашествующих, будет проникнуто
духом христианского благочестия, а не тем зловредным суемудрием
и неверием, которые все более и более овладевают миром, и добрые
плоды, приносимые нашим училищем, и теперь уже отчасти видимы, потому
что те из наших учеников, которые поступили в учительскую семина-рию
в ведении Московского земства, по отзывам их начальства, отличаются
благонравием и духом христианского смирения и послушания".
После врачебного осмотра архимандрита Пимена, который был сделан
профессором Новацким в присутствии монастырского врача Тяжелова,
оказалось, что камень, до этого только предполагаемый и при первом
осмотре не найденный, несомненно существует: операция камнедробления
стала неизбежной, и было решено, что профессор Новацкий совер-шит
ее по прошествии нескольких дней.
Как истинный пастырь Церкви и как ближайший друг отца Пимена, преосвященный
Леонид, скорбя о болезненном состоянии недужного тела, более всего
заботился о здравии и целении души; он предложил отцу Пимену приобщиться
Святых Тайн и пожелал сам совершить над ним таинство елео-священия,
которое было совершено соборно; с преосвященным в нем участвовали:
архимандрит Новоголутвинский Сергий, строитель Берлюковский Нил,
Угрешский казначей Мелетий и духовник, иеромонах Саввинского подворья,
отец Сергий.
После соборования преосвященный остался у больного, у которого он
в то время нередко проводил целые вечера, и, приметив, что он в
смущении, старался доискаться до причи-ны и наконец прямо спросил
его:
"Скажите, пожалуйста, мне, что вас озабочивает, не могу ли
я тут в чем-нибудь вам помочь?"
Может быть, преосвященному приходило на мысль, что отец Пимен, чувствуя
свое положение, желал бы указать на человека, которого хотелось
бы видеть своим преемником, и не решается высказать своей мысли,
и потому задал ему этот вопрос. Но ответ отца Пимена доказал, что
он помышлял о совершенно ином.
- Я одного еще не докончил, именно не сделал духовного завещания...
В свою очередь преосвященный очень смутился от этого ответа.
~ А разве... - сказал он и остановился, не зная, как выразить свою
мысль, и потом прибавил: - А разве в завещании есть надобность?
Я думал, что вам и завещать нечего.
- Именно оттого-то, что я ничего не имею, я и считаю нужным завещание...
- Ну, слава Богу! - воскликнул преосвященный, пере-крестившись,
и обнял отца Пимена. - Простите, что я на ми-нуту мог подумать,
что вы что-нибудь имеете...
Он тотчас послал своего человека за своим братом, чтобы тот приехал
с нотариусом, что и было сделано, и завещание через час было написано,
а свидетелями были брат преосвященного А. В. Краснопевков, А. В.
Симанский и духовник отец Сергий.
Отец Пимен писал об этом в своих воспоминаниях:
"Делал это завещание для того именно, чтобы после меня никого
не заподозрили и не искали бы каких-нибудь сокровищ или денег, которых
никогда не собирал и не имел, и потому я завещал после себя не делить
имущества и ничего не искать, считая все оставшееся не своим, а
монастырским. Я всегда был того мнения, что если нам что дарят,
то, конечно, не нам лично, а видя в нас настоятелей обители: мы
умираем, а насто-ятель всегда существует; но сан настоятеля не освобождает
от обетов монашеских, а для монаха первое богатство - не иметь ничего,
и, следовательно, то, чем мы пользуемся, принадлежит монастырю".
Крайне опасное, почти безнадежное состояние здоровья архимандрита
Пимена сильно тревожило преосвященного Леонида и потому в особенности,
что он видел усилия искус-нейших врачей, которые пришли в тупик.
Но затем последо-вала внезапная перемена к лучшему и быстрое выздоровле-ние,
что должно признать особым проявлением милости Божией. В этом убежден
был и отец Пимен. После мучительных операций, весьма мужественно
и тер-пеливо
перенесенных отцом Пименом, он стал чувствовать в своем недуге значительное
облегчение; в продолжение зимы понемногу оправился от последствий
болезни и мало-помалу возвратился к своим обычным занятиям: он по-прежнему
со-вершал богослужения в воскресные и праздничные дни, зани-мался
монастырскими делами, ходил на постройки, но, по со-
вету врачей, по возможности, должен был избегать всяких вы-ездов,
так как сотрясения во время езды, в особенности по камню и мостовым,
действовали неблагоприятно, что дока-зывало, что болезнь только
облегчили, но не совершенно ис-коренили ее основную причину
Врачи советовали отцу Пимену заняться своим здоровь-ем, все оставить
и уехать куда-нибудь пить воды; но в монас-тыре потребовались постройки,
которые могли совершаться только под непосредственным наблюдением
опытного стро-ителя, и так как у него монастырское дело всегда было
пер-вым, то он решился пить воды, никуда с Угреши не уезжая. В тот
год начинали вести от Москвы до Мячкова, мимо Угре-ши, конно-железную
дорогу, что заставляло опасаться значи-тельного увеличения числа
богомольцев, для помещения ко-торых недостаточными оказались бы
две обширные монас-тырские гостиницы. Это озаботило отца Пимена
и вынудило приступить к построению третьей гостиницы. Нужно было
сначала сломать старый обветшавший странноприимный дом, построить
новый и тогда приступить к строению гости-ницы. Так и было сделано.
Это строение, начатое с открытием весны, в конце мая приблизилось
уже к окончанию, так как отец Пимен, сам следивший за построением
странноприимницы, по несколь-ко раз в день ходил на работы, указывая
как и что делать, и торопил работавших скорее докончить здание,
необходи-мое для помещения богомольцев, приходящих на Угрешу и по
скудности средств не могущих за плату помещаться в но-мерах, и работы
шли довольно успешно.
24 мая 1874 года отец архимандрит, несмотря на грязь, пошел на постройку
и, взойдя наверх по стремянке, около получаса ходил везде и делал
распоряжения; но когда он стал спускаться, нога его оскользнулась,
он ухватился за пору-чень, думая удержаться, но он был, должно быть,
плохо при-бит гвоздем, оторвался и, потеряв равновесие, отец Пимен
с четырехаршинной высоты упал на двор, заваленный всяки-ми щепками,
обрубками и чурбаками. К несчастью, на том месте внизу лежал большой
четырехугольный чурбан, и на самое острое его место упал отец Пимен
правым боком. Двое
из рабочих, шедшие за ним, тотчас сбежали вниз, подняли его и повели
домой.
В продолжение восьми дней отец Пимен должен был ле-жать, а на девятый
день дозволено ему было встать, и он мог уже встать совершенно один,
безо всякой посторонней помо-щи. Боль в груди уменьшалась с каждым
днем, а та, которая происходила от перелома, чувствовалась только,
когда его поднимали с постели, но поставленный на ноги, он мог хо-дить,
осторожно садиться и вставать, не ощущая особенной боли. По прошествии
трех недель отцу Пимену разрешено было выйти из кельи на воздух
и наконец снять все повязки, которые сами по себе хотя и были необходимы,
но сильно его беспокоили.
Вскоре после Пасхи, около половины мая, появились неблагоприятные
признаки, заставлявшие отца Пимена опа-саться, не возобновилась
ли его прежняя болезнь, что в ско-ром времени и подтвердилось.
Как ни отлагал отец Пимен своей поездки в Москву для совершения
там вторичной операции по настоянию врачей, нужно было наконец решиться
приступить к неизбежному испытанию новых страданий. 26 ноября 1875
года, совершив соборно праздничную литургию в церкви Островской
бога-дельни во имя святителя Иннокентия Иркутского, которому совершается
память в этот день, он возвратился на несколько часов на Угрешу,
а к вечеру уехал в Москву.
После четырех операций болезненные припадки исчезли, и с этого часа
отец Пимен уже не стал чувствовать тех болей, которыми операции
сопровождались. Всего сделали двенад-цать операций.
По возвращении в монастырь во второй половине марта 1876 года отец
Пимен стал чувствовать себя несравненно лучше и мог снова совершать
соборно праздничное богослужение и занимался как делами монастырскими,
так и по управле-нию подведомственных его благочинию монастырей.
Монастырская богадельня для престарелых, увечных и немощных, устроенная
на Угреше, помещалась в длинном здании с южной стороны, между монастырской
площадью и лесным дровяным двором, и была расположена так, что
половина призреваемых (около 25 человек) занимала ниж-ний этаж здания,
а остальные - верхний этаж, к которому примыкала Казанская теплая
церковь, в сентябре 1870 года освященная митрополитом Иннокентием.
Под этой церко-вью была большая пустая недостроенная палата, служившая,
отчасти, для хранения строительных припасов, и в ней-то один из
московских купцов, человек благочестивый и боголюбивый, вызвался
устроить церковь во имя своего Ангела, если отец архимандрит на
то согласится. Хотя церковь могла выйти не очень вместительная,
но по своему назначению для двадцати-тридцати немощных старцев она
была достаточна. и потому отец Пимен принял предложение и со свойствен-ным
ему умением и расчетом устроил весьма простую и изящную церковь.
Он доложил митрополиту Иннокентию, когда церковь была совсем окончена
и готова к освящению, и просил его пожаловать, если ему угодно будет
самому ее освятить. Вла-дыка отказался, ссылаясь на нездоровье,
и поручил освятить новый храм преосвященному Леониду.
По совершении освящения и литургии владыка произнес слово, в
котором, в частности, сказал и о Николо-Угрешской обители: "Не
говорю о красоте и величии ее зданий, о порядке внешнем, о чине
богослужебном, но о том, что в ней сделано для пользы ближнего,
помимо обязанности и по избытку любви. Здесь и дом для странников
бедных, и дом постоянного призрения убогих, и больница, и даровые
лекарства для поль-зования отовсюду приходящих, и училище для мирских
детей, обширное, образцовое, оправдывающее себя тем, что из него
- учителя для народа, что даже в высоком и лучшем в Москве училище
есть между лучшими учениками ученики и здешнего училища, что здесь
даже иноки пожилые сидят и слушают курс церковных наук, чтобы быть
готовыми на по-слушание, требующее книжного знания... Отсюда исходит
скромное, но твердое слово против мирских крикунов на монашество,
которые видят, что, не сломив монашества, они не поколеблют власти
епископства, а сломив монашество, надломив епископство, им легко
будет лишить значения про-чее духовенство.
Пусть же суетный мир припишет успех нашей обители, чему он хочет;
пусть не признает он пользы самого существо-вания монашества, вы,
братия-монахи и мирские, соединя-ясь верой обшей, твердо знайте,
что в этом успехе вашем ви-димое исполнение слов Христовых, ныне
слышанных вами:
"Всяк иже оставит дом, или братию, или сестры, или отца. или
матерь, или жену, или чада, или села имени Моего ради, сторицею
приемлет и живот вечный наследит".
Не все призваны к монашеству, и избави Бог монашество от людей легкомысленных,
от тунеядцев, от входящих без готовности отсечь волю свою, в поте
лица своего снести хлеб свой, но все призваны побеждать в себе пристрастие
к миру и похотям его, все призваны к тому, чтобы вместе с аввой
Пименом Великим повторять себе часто краткое его настав-ление; он
сказал: "Повергать себя пред Богом, не ценить себя, отвергаться
своеволия - есть истинное делание души".
Несколько дней спустя по отъезде преосвященного с Угреши, 7 июня,
отец Пимен собрался в путь: поехал пить воды на Берлюковскую дачу
в сельцо Кармолино, отстоящее от пустыни в 7-8 верстах.
К началу весны 1877 года относится новый вид деятель-ности отца
Пимена, в которой выразились его личная любовь к ближнему, живое
сочувствие к общественным нуждам отече-ства и его искреннее и глубокое
сознание высокого значения и обязанностей монашества в делах милосердия
и любви - речь идет об учреждении на Угреше временной военной врачебницы
для раненых воинов,
Еще в предшествующем году, как только начали обнару-живаться враждебные
отношения между Турцией и ее право-славными подданными и стало проявляться
сочувствие русских сербам, он принял сердечное участие в судьбах
несча-стных герцеговиниев, сербов и прочих славянских племен и с
живым и напряженным вниманием следил за ходом событий.
Архимандрит Пимен говорил: "Воины за всех нас сража-ются, они
защищают Россию, нашу веру, всех и каждого из нас, жертвуют своей
жизнью; потому и мы должны, со своей стороны, делать для них все,
что мы можем: за живых молись, чтобы Господь им помог и сохранил
их, за убитых молись - поминай их, а живым и раненым помогай, старайся
облегчить им страдания..."
Когда 12 апреля 1877 года была объявлена война Турции и в Москве
начали устраивать лазареты в зданиях недостро-енного бывшего Ивановского
монастыря и в других местах, отец Пимен поехал в Москву и, удостоверившись,
что будут привозить раненых, заявил словесно и письменно свое жела-ние
и готовность учредить на Угреше временную врачебницу на пятьдесят
человек с полным и безвозмездным от монасты-ря содержанием на целый
год.
Побывав везде, где он считал нужным, чтобы увидеть, что потребно
для раненых, он составил соответственно этому бюджет единовременных
издержек на приспособление поме-щения и на приобретение всего нужного
для обзаведения и на содержание пятидесяти человек в течение года:
все это вместе составило приблизительно пятнадцать тысяч рублей.
Доложив владыке о своем желании и испросив его благосло-вения, архимандрит
Пимен объявил всем настоятелям своего благочиния, что он дает в
Угрешском монастыре помещение и сверх того принимает на свою часть
восемь тысяч рублей расхода, а остальные семь тысяч разложил на
все прочие монастыри соответственно их средствам и доходам.
Для помещения раненых была очищена монастырская богадельня, имеющая
два отделения: наверху и внизу. В верх-
нем отделении имелась стеклянная дверь в Казанскую цер-ковь. В коридоре,
через сени, было устроено несколько отдельных помещений для офицеров,
а в двух общих палатах поставлены железные койки для двадцати человек
внизу и для стольких же наверху. Пристроена была с заднего двора
к зданию врачебницы временная деревянная кухня, чтобы не на братской
поварне пришлось готовить скоромную пищу, необходимую для больных.
Всюду были проведены звонки для удобства раненых; куплены все необходимые
и лучшие инструменты для всевозможных операций, столы и носилки,
и все это помешено в отдельной комнате - словом, все при-думано,
предусмотрено с удивительной заботливостью.
Иметь постоянный надзор за больными изъявил желание монастырский
врач-хирург Тяжелов безвозмездно, но так как он имел семейство и
практику в Москве и, кроме того, состоял на службе, то требовалось
ему иметь помощника, и он указал на одного очень хорошего молодого
врача, недавно окончив-шего курсы в Москве.
Но всего этого, по мнению отца Пимена, было еще недо-статочно; он
желал, чтобы и некоторые из братии, которые изъявят на то свою готовность,
сами ходили за больными, и при этом говорил: "Помещает, кормит
и лечит обитель, а бра-тия из среды своей должна дать людей, готовых
и способных ходить за больными".
Он созвал тех из младших братии, которых считал и по летам, и по
характеру годными к такому послушанию, и предложил им всем помолиться,
подумать, решатся ли они на предлагаемый им подвиг, и на следующий
день пришли же-лавшие быть братьями милосердия; их было более, нежели
предполагал отец Пимен, и из них он выбрал десять человек, которых
отправил в Москву учиться в фельдшерском отделе-нии Военного Госпиталя
и в Новой Екатерининской больни-це. Они жили на Угрешском подворье
и ежедневно поутру и после обеда ходили в госпиталь и в больницу.
Каждый день в больничной Казанской церкви соверша-лась ранняя литургия,
а под воскресные и праздничные дни - всенощное бдение. Раненые,
врачуемые телесно, находили в монастыре врачевание и духовное -
в молитве и в присутствии на богослужениях; в числе раненых было
несколько католиков, которые также приходили иногда в храм и моли-лись.
В начале октября 1878 года Угрешский казначей, отец Валентин, доложил
отцу Пимену, что братия желала бы отпраздновать 16 октября 25-летие
общежития на Угреше и 25-летие его настоятельства.
По окончании богослужения в этот день отец Пимен был встречен многими
настоятелями монастырей и начались поз-дравления и благопожелания.
Первым приветствовал его Высоко-Петровский архи-мандрит Григорий:
"Высокопреподобнейший отец архи-мандрит! Минуло 25 лет, как
вы поставлены игуменом Николо-Угрешской обители и было открыто в
ней в Бозе почившим святителем Филаретом монашеское общежитие, благодаря
которому она, при благословении Божием, про-цвела,
яко крин, управляемая и многопопечительным, и в жизни духовной
опытным аввой. Приветствую благосло-венную Богом обитель и достопочтеннейшего
настоятеля, ревностно и много потрудившегося ко благу ее. В своем
нынешнем виде она дело рук ваших. Усердно принявшись за преобразование
пустынного, мало известного прежде и убогого монастыря, вы нашли
для этой благочестивой цели богатые средства и с большим умением
и редким искус-ством воспользовались оными. Вы создали совершенно
новую обитель, похожую на град. Дивимся, глядя на громады ее величественных
и изящных зданий, радуемся, зря обилие в столпостенах ея (Пс. 121,
ст. 7). Что касается собственно внутреннего благоустройства этой
со вне прекрасной обите-ли, нельзя не указать на то примечательное
обстоятельство, что она в последнее время сделалась рассадником
настояте-лей для прочих общежительных в Московской епархии монастырей,
и настоятели из среды вашей братии с успехом проходят свой трудный
путь, облегчаемый благочинническим руководством вашим.
Благоустрояя внешне и внутренне свою обитель, стара-лись вы соединить
с удобствами уединенной монашеской жизни цель благотворительную,
учредив в самом монастыре
Угрешском благотворительное заведение и при нем училище для крестьянских
мальчиков.
Могу ли с отрадой в сердце не вспомнить вашего деятель-ного участия
в устроении дома призрения бедных из духовен-ства в селе Острове?
Во время минувшей войны обитель Угрешская первая открыла в стенах
своих военную врачебницу для больных и раненых воинов. Важен почин
в каждом деле. По примеру вашему подобные врачебницы учреждены были
и в некоторых монастырях в самой столице.
Не касаясь других подвигов ваших, из опасения утомить ваше внимание
после продолжительного богослужения или оскорбить чувство глубокого
смирения вашего, оканчи-ваю речь искренним пожеланием вашему высокопреподобию
много лет утешаться плодами обширной и благотворной дея-тельности
вашей, а общежительной Николо-Угрешской оби-тели, вами воссозданной
и в средствах к дальнейшему ее су-ществованию обеспеченной, желаю
процветать многие веки".
В начале 1880 года опять стали постепенно обнаружи-ваться такие
неблагоприятные признаки в состоянии здоро-вья отца Пимена, что
ему пришлось снова прибегнуть к осви-детельствованию врачей. Исследование
подтвердило предпо-ложение, что, действительно, камень опять образовался
и требует скорейшего противодействия посредством раздроб-ления.
И отцу Пимену пришлось снова выехать в Москву.
В самый день операции, в Сретение, 2 февраля, отец Пи-мен исповедался
и причастился, пригласив своего духовника из Саввинского подворья,
отца Сергия, и редкая неделя про-ходила, чтобы он в течение своей
болезни не причащался, а в конце февраля он соборовался.
По возвращении отца Пимена на Угрешу, в двадцатых числах июня начались
деятельные приготовления к юбилею 500-летия монастыря, и пока здоровье
ему позволяло, он вы-ходил и смотрел на работы, но подолгу не оставался,
чувствуя слабость.
8 августа, накануне празднества, прибыли все пригла-шенные участники
торжества - настоятели московских мо-настырей.
В начале седьмого часа прибыл митрополит Московский Макарий (Булгаков).
Когда с монастырской колокольни усмотрено было вдали появление его
кареты, раздался благо-вест в большой колокол; вся братия, все уже
прибывшие настоятели и богомольцы были в соборе, ожидая прибытия
владыки, которого и отец Пимен намеревался встретить в со-боре,
но когда надел рясу, с ним сделалась от слабости дурно-та, и он
не в силах был не только идти, но должен был сесть в кресло и, сняв
клобук, решился ожидать посещания владыки в настоятельских покоях.
После обычной краткой литии с многолетием, благосло-вив братию и
присутствовавших в храме богомольцев, влады-ка в карете направился
к архиерейскому дому, не посетив отца Пимена. Это его глубоко опечалило;
собрав остаток сил, он поджидал владыку в рясе и клобу-ке, сидя
в кресле, но когда владыка сел в карету и поехал, он сказал с искренним
сожалением и смирением:
- Не угодно было владыке посетить болящего!.. Неуже-ли он недоволен
мной, что я не встретил его? Я и готов был бы, да могу ли я? Ну,
посудите сами, - прибавил он окружав-шим его братиям.
Он тотчас разделся и лег в постель... Более он уже не вставал.
Владыка слушал всенощное бдение в домовой Крестовой церкви.
В семь часов начался в монастыре благовест ко всенощ-ному бдению,
и так как стечение богомольцев было необы-чайно велико, то оказалось
необходимым одновременно совершить бдение в двух храмах: в Николаевском
соборе служил преосвященный Алексий, епископ Можайский, с некоторыми
из настоятелей, а в Успенском храме - также соборно - настоятель
Афанасьевского монастыря в Ярослав-ле архимандрит Николай.
При наступлении вечера, когда начинало уже темнеть, внутренность
монастыря и колокольня озарились яркими огнями, и по мере того как
густел мрак ночи, все яснее и ярче с обеих сторон над входными вратами
колокольни выступало огненное начертание: Коль славен наш Господь
в Сионе;
а на следующем, втором полукружии вверху - год основания и пятисотлетия
1380-1880.
Ночь была ясная, тихая, теплая, с освежающей влагой, в воздухе разливалось
удивительное благоухание повсюду раскинутых цветников; вся внутренность
монастыря, ярко озаренная огнями, была густо усеяна народом, преимущест-венно
толпившимся под открытыми окнами храмов, где происходило торжественное
богослужение, но в которые проникнуть вследствие тесноты было невозможно.
Зрелище было поразительное.
В это самое время главный виновник и учредитель тор-жества был прикован
болезнью к своему одру и не мог ничего ни видеть, ни слышать, не
мог порадоваться необычайному благолепию всего, что им зиждилось
и устроялось в продолже-ние стольких лет, с таким терпением, умением
и неутомимой ревностью.
На следующее утро были совершены две ранние ли-тургии: одна - в
храме во имя Апостола Матфея, служил соборно настоятель Перервинского
монастыря архимандрит Никодим; другая - несколько позднее, в Казанской
церкви при богадельне, служил также соборно настоятель Николо-Бабаевского
монастыря архимандрит Иустин.
Народу было везде великое множество; молебны, совер-шаемые в соборе
и перед иконой, что на сосне, следовали один за другим почти беспрерывно.
В половине десятого начался благовест к поздней литур-гии, которая
должна была одновременно совершаться в собо-ре и в Успенской церкви;
в этой последней соборно служил настоятель Афанасьевского монастыря
архимандрит Нико-лай.
В соборе совершал богослужение митрополит Макарий в сослужении с
преосвященным Алексием и архимандритами. По окончании литургии владыка
произнес глубоко назида-тельное слово, в котором он в частности
сказал: "Взглянем, наконец, на последние, ближайшие к нам годы
вашей обите-ли. Что мы видим? Видим ее процветающей во всем. Число
братии ее возвысилось до такой степени, до какой оно едва ли достигало
когда-либо прежде. В ней восстановлен древний общежительный
порядок и чин. Для желающих большего уединения и высших подвигов
устроен особый скит. Матери-альные средства ее улучшились настолько,
что она занимает в этом отношении одно из первых мест между обителями
всего нашего края. Святые храмы и другие здания в ней кра-суются
благолепием, а некоторые и великолепием. При ней и на ее средства
существуют учебное и благотворительное заведения. Нашлись благочестивые
христиане, которые для поддержания и украшения ее не щадили и не
щадят своих сокровищ. Божие благословение видимо пребывает над ва-шей
обителью. Благодарите же Господа, столько благодеющего вам; благодарите
особенно за то, что Он послал вам в последнее время отца-настоятеля,
который столько уже лет и с такой неутомимой ревностью и любовью
трудился для вверенной ему обители и привел ее в такое цветущее
состоя-ние и который, к нашему общему сожалению, по своей тяж-кой
болезни не мог принять участия в вашем настоящем богослужении, хотя
духом, без сомнения, более других уча-ствует в настоящем вашем торжестве.
И чем яснее вы видите над собой благоволение Божие, тем усерднее
старайтесь соделаться достойными его по своим подвигам. Чем более
возвышается внешнее благосостояние вашей обители, тем более заботьтесь
о внутреннем ее благосостоянии, то есть о процветании в ней монашества,
о строгом исполнении вами ваших обетов, о нравственном возвышении
и усовер-шенствовании ваших душ.
Братия честной обители, торжествующей ныне пятисот-летие своей жизни!
Все эти пять столетий вашей родной оби-тели говорят вам одно: будьте
истинными иноками, и тогда Господь не оставит ее своими милостями,
и добрые люди не перестанут оказывать ей расположение и усердие.
Аминь".
По окончании этого поучения последовала закладка нового собора во
имя Преображения Господня.
Отец Пимен покорно и безропотно мирился со своим положением: он
сначала хотел встать и из окна смотреть, когда владыка пойдет на
служение в собор, потом отложил это до времени закладки, и наконец,
чувствуя, что встать уже не в силах, поручил сказать ему, когда
закладка совершится,
и когда ему об этом передали, он перекрестился и сказал:
"Ну, слава Богу! Благодарю Тебя, Господи, что мое желание исполнилось:
будет ли Пимен жив или нет, закладка собора сделана, теперь нельзя
его не продолжать... Слава Богу, я теперь спокоен..."
Возвратясь после закладки в собор, митрополит Макарий разоблачился
и, надев мантию, направился при коло-кольном звоне к настоятельским
келиям, но на пути был долгое время задерживаем желавшими принять
благословение. Высокопреосвященный
Макарий и князь Долгоруков вместе посетили отца Пимена, который
был уже не в силах не только одеться, но даже и встать со своего
ложа и просил прощения... Пришедшие успокоили его. Владыка поздравил
его с торжеством обители и, пожелав здравия, благословил его и вместе
с князем возвратился в приемную настоятель-скую комнату, полную
приглашенных: все настоятели, настоятельницы и другие ожидали их
возвращения, думая, что они после того войдут и поздравят болящего,
но доктор И. Н. Новацкий просил всех не утомлять отца Пимена, так
что многие уехали, не повидав его.
Это редкое, небывалое еще в Московской епархии торже-ство было последним,
блестящим и ярким предзакатным лучом деятельности архимандрита Пимена
в Угрешской обители, почти три десятилетия находившейся под его
управлением.
После торжества, ожидание которого поддерживало силы отца Пимена,
он мгновенно ослабел, утомленный про-должительным напряжением, и
с этого дня все более и более ослабевал.
На другой лень юбилея, 10 августа, в день своего рождения, в который
отцу Пимену исполнилось 70 лет, он исповедался и приобщился Святых
Тайн. В этот день многие из почитателей отца Пимена приходили навестить
его и под предлогом позд-равления желали получить его последнее
благословение. Он благословлял некоторых иконами и дарил собрание
фото-графических видов Угреши.
Незадолго перед вечерней отец Пимен подозвал одного из братии, постоянно
ему служившего, и, перекрестившись, сказал довольно громко и внятно:
"Ну вот, слава Богу, теперь
у меня ничего не болит; все это земное теперь окончено; мне ничего
не жаль... теперь все Божие".
Немного спустя он велел позвать Новоголутвинского архимандрита Сергия
и Берлюковского игумена Нила, отдал им ключи от конторки, где у
него хранились деньги, и просил их пересчитать: "Снимите с
меня, прошу вас, эту тягость;
я буду покойнее". Велел и все сколько-нибудь ценные вещи переписать;
но таковых оказалось немного: два-три наперс-ных креста, хорошие
дареные четки, дюжина или полторы столовых и чайных ложек, тоже
дареных. Более дорогих вещей не оказалось: он сам их не приобретал,
а даримые ему в свою очередь тоже дарил кому-нибудь, и хотя принимал
подарки, но без всякого удовольствия и благодарил только из вежливости,
чтобы не обидеть дарившего.
Деньги были сосчитаны, и веши переписаны в присутст-вии казначея
и эконома монастыря иеромонаха Ираклия.
Пока считали деньги и переписывали вещи, отец Пимен послал одного
из своих келейников сказать архи-мандриту Сергию, чтобы он отыскал
в таком-то ящике конторки копию с духовного завещания, писанного
еще в 1873 году... "Скажи, чтобы его прочитали вслух при моем
племяннике, пусть знает, что у Пимена ничего нет... Все, что после
меня остается - все монастырское; своего я ничего не имею".
Когда архимандрит и игумен сосчитали деньги и показали счет отцу
Пимену, он велел передать казначею 1000 рублей на расходы монастыря,
остальные деньги запечатать и сдать на хранение в ризницу...
- А на свои похороны я ничего не оставляю; хороните меня, чем знаете
и как хотите.
Он при своей жизни велел все счесть и переписать и, таким образом,
после его смерти никто не мог его укорить, что он много накопил,
и никого нельзя было заподозрить, что было много денег у архимандрита
Пимена, но после него растащили.
- Слава Богу, слава Богу, - повторял он, - что с меня эту обузу
сняли и меня успокоили. На следующий день, 11 августа, отец Пимен сам
пожелал всю братию благословить иконами и велел распорядиться,
чтобы все собрались, а также приготовить все для его соборования,
а перед тем он благословил особо иконами казначея, ризничего, эконома
и трех братии, которые ему служили в продолжение всей его болезни,
сам указав, для кого какую принести икону.
В последние две недели своей жизни он лежал в беседке, так как в
ней было более воздуха и она помещалась рядом с просторным стекольчатым
фонарем, наполненным расте-ниями. Соборование совершали несколько
иеромонахов;
в смежной комнате стояли певчие и вся братия. По оконча-нии соборования
все стали подходить к нему по старшинству, он всех благословлял,
просил прощения и давал финифтяной образ. Для двух из братии он
велел особо отложить две небольшие иконы и подать ему их, когда
они станут подхо-дить; таким образом, одну из двух икон отдал он
по назначе-нию и, когда все ушли, спросил у келейника: "А Никодима
ведь не было?" Говорят ему: "Не было". Оказалось,
что он незадолго до соборования куда-то из монастыря отлучился и
пришел назад, когда все уже было окончено. Но и этот брат после
принял благословение и получил ему назначенную икону.
В начале пятого часа отец Пимен сказал что-то, но так невнятно,
что никто его не понял... Переспросили; тогда он сказал с видимым
и большим усилием: "Священника... духовника!"
Когда духовник пришел со Святыми Дарами и отец Пимен увидел его,
то прошептал: "Причаститься! Верую, Господи..." Это были
последние его слова. Все присутство-вавшие вышли в другую комнату
на короткое время, пока продолжалась исповедь. Причастившись с великим
усилием, он успокоился и долгое время потом лежал неподвижно.
Ему принесли крест: увидев его, он приподнял руку, желая перекреститься,
но рука опустилась, тогда он поцело-вал поднесенный к устам крест
и рукой прижал его к груди.
В комнату вошли некоторые из иеромонахов; один из них вполголоса
начал читать канон на исход души... Отец Пимен был еще жив, слышалось
его неровное, учащенное дыхание. Потом дыхание стало стихать, казалось,
все кончено, но не-
много погодя опять слышалось слабое дыхание; некоторые из присутствовавших
стали на колени. Пробило полночь в даль-ней комнате, и вскоре послышались
один за другим два весьма слабых вздоха... Отец Пимен незаметно
отошел в вечность...
Было немного за полночь 17 августа. Послали ударить двенадцать раз
в большой колокол, который возвестил обители. что она осиротела,
лишившись отца... Возвестил он и жите-лям окрестных селений, что
не стало благотворителя, попе-чителя сирот и помощника вдовицам
и нищим.
Весь монастырь мгновенно был на ногах.
Стечение народа в день погребения было так велико, что едва ли не
превзошло бывшее в день празднования пятисот-летней годовщины: при
выносе тела после отпевания все пространство от собора до часовни
на кладбище, где приго-товлена была могила, усеяно было сплошной
толпой народа. Погребальное шествие, стесняемое народом, двигалось
вперед с великим затруднением.
Над отцом Пименом исполнилось слово Христа Спаси-теля: "Аще
кто Мне служит, почтит его Отец Мой". Во всю свою жизнь отец
Пимен непрестанно памятовал свое мона-шеское звание и с этой точки
зрения смотрел на каждый свой шаг, на все свои действия, прежде
всего задавая себе вопрос:
"Прилично ли сие для монаха или предосудительно?" Он свято
хранил иноческие обеты нравственной чистоты и целомуд-рия, нестяжательности
и послушания, любил монашество, глубоко был проникнут его духом
и, желая быть сам истин-ным монахом, старался водворить этот дух
не только в Урешской обители, им управляемой, но и во всех общежительных
монастырях, подчиненных его ведению как благочинному.
Его ценили, уважали и чтили три святителя, митрополиты Московские,
при которых он управлял воссозданной им оби-телью; при первом из
них он только начал возрастать, он складывался, развивался, креп,
созревал и, проникнутый благотворным влиянием его несокрушимого
духа, оказался достойным делателем его времени, сохранив на себе
неизгла-димые его следы; второму он предстает уже как муж зрелый,
советник разумный и опытный, опора церковный власти. проницательное
и бдительное око, блюститель и ревнитель
благих иноческих преданий, хранитель строгих правил высо-кой нравственности,
чистоты духовной и нестяжательности вещественной; третий при восхождении
своем увидел в нем созревший и от полноты своей долу преклонившийся
колос.
Кто более Угрешской обители может почувствовать, кого она тогда
лишилась? Память преподобного Пимена для нее навсегда осталась священной.
Продолжительная, неутоми-мая деятельность всей его жизни, исключительно
посвящен-ной благу обители, служит образцом для подражания его пре-емникам,
помнящим, что все, что есть хорошего в обители Угрешской, им сделано,
им задумано, при нем начато. "Такие люди родятся веками, это
самородки золота" - говорил о нем преосвященный Леонид.
Почитание архи-мандрита Пимена на-чалось сразу же после его блаженной
кончи-ны, множество палом-ников приходило к ме-сту его погребения.
Ча-совня над могилой отца Пимена никогда не бы-вала безлюдной, мно-гие
приносили ему свои молитвы, воздыхания, скорби и радости.
Варвара Кузьминична Чуренкова (1907-1993) отрочес-кие годы провела
в интернате, с весны 1918 года разместив-шемся в стенах Николо-Угрешского
монастыря. Тогда мона-стырь еще был населен монахами, сохранял свой
цветущий вид, благодать Божия видимо осеняла это святое место, в
монастырских храмах совершалось богослужение, и живу-щие в интернате
дети допускались к участию в нем. Варвара Кузьминична свидетельствовала
о том, что могила отца Пимена была посещаема, особенно многолюдно
бывало в монастыре в дни его кончины - 30 августа. Ей были изве-стны
случаи исцелений, которые люди получали по молитвам к архимандриту
Пимену у его могилы.
Храмы Николо-Угрешского монастыря были закрыты в 1925-1926 годах,
на территории монастыря была образована трудовая коммуна, основной
контингент которой составляли беспризорники. С 1930 года в составе
коммуны оказались взрослые преступники, осужденные за тяжкие преступления.
Часовня на братском кладбище была разрушена; склепы, в которых покоились
архимандрит Пимен и благодетели оби-тели, были осквернены.
В 1938 году трудовая коммуна № 2 имени Ф. Э. Дзержинско-го была
упразднена, и на ее месте возник поселок имени Дзержинского. С 1967
года здесь начала развиваться оборонная химическая промышленность,
и в 1981 году поселок получил статус города. Город Дзержинский был
в числе закрытых городов, поэтому монастырь и могила почитаемого
народом подвижника оказались для народа недоступными.
Почитание архимандрита Пимена восстановилось вместе с открытием
обители в 1990 году, и ныне, как свидетельствуют ее священнослужители,
почти во всех подаваемых о упокоении записках поминается имя архимандрита
Пимена.
Одной из тех, кто приложил усердие к возобновлению Николо-Угрешского
монастыря, была недавно скончавшаяся Таисия Даниловна Сычева (1931-1999).
Она многие годы молилась о упокоении души архимандрита Пимена и
заказы-вала по нему панихиды. В последние годы жизни Таисия Даниловна
страдала тяжелым недугом. В болезни она всегда обращалась за помощью
к архимандриту Пимену и чувство-вала, что именно его молитвенным
предстательством умеря-лись ее страдания:
Господь укреплял ее в болезни, так что она переносила боли, не принимая
сильнодействующих лекарств.
В октябре 1998 года, совершая паломничество по святым местам Подмосковья,
в Николо-Угрешский монастырь при-ехала монахиня Феофания (Тарасова).
Утром, 7 ноября, матушка потеряла сознание и в очень тяжелом состоянии
была доставлена в неврологическое отделение Дзержинской больницы.
Матушка не могла ни говорить, ни двигаться. По мнению врачей, это
было следствием острого нарушения мозгового кровообращения, и надежды
на ее выздоровление почти не было. Предполагалось перед кончиной
постричь матушку в великую схиму.
Близкие горячо молились о выздоровлении матушки, заказывали молебны
о здравии в Николо-Угрешской обители и просили помощи болящей, молитвенно
обращаясь к архи-мандриту Пимену. Неоднократно священнослужители
мона-стыря по просьбе близких монахини Феофании служили по нему
панихиды. К удивлению врачей, восьмидесятилетняя матушка начала
быстро поправляться, речь ее вновь стала четкой, и 27 ноября она
ушла из больницы здоровой. Близкие матушке люди видят в этом чуде
исцеления несомненное заступничество архимандрита Пимена.
Источники, использованные для составления жития:
Архимандрит Пимен. Настоятель Николо-Угрешского монастыря. Биографический
очерк (1810-1880). М, 1998.
