История Храма ГимназияФотоальбомНаш адресВопросы к батюшке
ОбращениеНовомученикиНовостиОбновления сайтаКарта сайта

 

ХII Международные Рождественские образовательные чтения
24-31 января 2004 года К программе Чтений-2004

Протоиерей Владимир Сорокин,
настоятель Князь-Владимирского собора
Санкт-Петербурга, профессор
Лидия Соколова
референт.

Новомученики и исповедники
Санкт-Петербургской епархии

Празднование Собора новомучеников и исповедников Российских, которое в этом году отмечалось 8 февраля, было установлено Русской Православной Церковью в 1991 году на основании решения Поместного Собора 1917—1918 годов. По словам современного подвижника благочестия, старца Псково-Печерского монастыря архимандрита Иоанна Крестьянкина, «начало этому празднику было положено тогда, когда будущие мученики еще жили и только стояли на пороге предлежащего им подвига. Они сами, не ведая того о себе, но пророчески предзря будущее России, объявили: “Установить по всей России ежегодное поминовение молитвенное в день 25 января или в следующий за сим воскресный день всех усопших в нынешнюю лютую годину гонений исповедников и мучеников”».
Корреспондент ЦВ побеседовал с протоиереем Владимиром Сорокиным, настоятелем Князь-Владимирского собора и председателем Комиссии по канонизации новомучеников, исповедников и подвижников веры и благочестия Санкт-Петербургской епархии.

— Отец Владимир, как вы стали заниматься новомучениками?

— Меня всегда интересовала история Русской Православной Церкви. Думается, история Родины и Церкви должна интересовать каждого человека, живущего в России. История нашей Церкви в XX веке — это, прежде всего, история тех, кто пострадал за веру в годы гонений. Часть ответа на этот вопрос — и в моей биографии. Я родился незадолго до войны в сельской старообрядческой семье на Украине. С раннего детства глубоко волновали меня рассказы родных и односельчан о творимых повсюду беззакониях. Еще была свежа в народе память об ужасах голода 1930-х. Помню историю о том, как в 1933 году местные коммунисты ходили по дворам и длинными металлическими щупами искали зерно, продукты. Увы, встречалось и людоедство… Рассказывала бабушка и о том, как закрывали в нашем селе церковь. Из соседней деревни приехала комсомольская бригада, стала все крушить, ломать, а люди пытались защищать… А соседка поведала о большевистском обряде «крещения». Он происходил в колхозной кузнице. Ребенка носили вокруг наковальни, а в это время по ней били молотом и пели «Интернационал»... Все это глубоко западало мне в душу и наводило ужас. Уже тогда мне все хотелось узнать: правда ли все это? Когда после войны я пошел в школу, опять начался голод, и многое мне пришлось повидать самому. Семья наша была большой, семь человек: четверо детей, папа, мама, бабушка. Жить было тяжело. Очень хорошо помню, как преследовали тогда за «колоски». Что это было такое? Когда пшеница уже сжата, на поле остаются стоять лишь стебли с колосками, в народе их называли «стояны». Эти колоски и ходили собирать взрослые и дети. А государственный участковый уполномоченный объезжал поля и, если видел собирающих зернышки, стрелял по ним из ружья. Слава Богу, никого не убили, но то, как стреляли, я видел собственными глазами и помню, как мы прятались в высокой кукурузе. Семье прокормиться было очень трудно. Однажды мой папа с крестным решили выбрать из соломы хоть сколько-нибудь зерна. Веяли они целую неделю, но навеяли немного. Привезли домой и стали рассыпать, чтобы разделить, у крестного тоже была большая семья. И в это время вдруг кто-то постучал в окно… То чувство леденящего страха, охватившего всю семью, мне не забыть до сих пор… Ведь это дело было подсудное, называлось «воровством колхозной собственности», и за него без особых разбирательств отправляли в Сибирь. История, которую нам преподавали в школе, сильно отличалась от реальной жизни, которой жили близкие мне люди. С другой стороны, ужасы, о которых шепотом разговаривали старшие, были настолько страшны, что поверить в них было почти невозможно. Казалось, что это какая-то клевета на наш народ. Ведь этот кошмар был несовместим ни с какими человеческими нормами. И во мне росло сильное желание познать истину, узнать настоящую историю своей страны. Поступив в семинарию, начав служить иподиаконом, я все пытался разобраться в противоречиях этих двух российских историй: официальной и неофициальной. Меня мучил вопрос, насколько достоверна каждая из них. Одно было очевидно: обе они ужасны, одна другой стоила. На многое раскрыл мне глаза «Архипелаг ГУЛАГ» А.И. Солженицына. А когда появилась возможность в составе церковных делегаций бывать за границей, везде — в Европе ли, в Америке — я старался попасть в библиотеку. Литература по русской истории, которая у нас была запрещена, там была очень хорошо представлена. Заграницей я впервые познакомился и с книгой протопресвитера М.Польского «Новые мученики Российские». Постепенно приходило умение сопоставлять факты, события, рассказы очевидцев, вырабатывалось сознание и понимание, как можно и нужно изучать историю. Я очень люблю и почитаю апостола Луку, который в самом начале своего Евангелия дает нам пример, которому полезно следовать каждому человеку, изучающему историю: «Как уже многие начали составлять повествования о совершенно известных между нами событиях, как передали нам то бывшие с самого начала очевидцами и служителями Слова, — то рассудилось и мне, по тщательном исследовании всего сначала, по порядку описать тебе, достопочтенный Феофил, чтобы ты узнал твердое основание того учения, в котором был наставлен» (Лк. 1, 1—4). Сколько раз читаю эти строки, столько не перестаю восхищаться. Как истинный ученый, апостол называет цель своей работы, способы решения поставленной перед ним задачи. Еще раз убеждаешься, какое важное значение имеет в нашем труде достоверность, опытность, опора на свидетельства очевидцев, верность тому, что ты исследуешь. Все это очень важно для нас сегодня, и всему этому учит нас святой апостол. Когда шла подготовка к празднованию 1000-летия Крещения Руси, мне как ректору Духовных школ довелось принимать участие в заседаниях Комиссии Русской Православной Церкви по прославлению святых. Напомню, тогда были прославлены святители Игнатий Брянчанинов и Феофан Затворник, праведный Иоанн Кронштадтский, блаженная Ксения Петербургская. В то время проводились приуроченные к 1000-летию Крещения Руси международные церковные конференции, в которых принимали участие иностранные докладчики, имевшие доступ к закрытым для нас материалам, что было очень полезно для отечественных исследователей. Летом 1990 года Священный Синод Русской Православной Церкви принял постановление «обратиться к правящим архиереям о составлении синодиков репрессированных епископов, духовенства и мирян». Сначала по благословению почившего митрополита Санкт-Петербургского и Ладожского Иоанна (Снычева) под моим руководством в Духовной академии была создана Комиссия по установлению имен преподавателей, погибших в годы гонений. Работа эта оказалась непростой и была продолжена при возрождаемом в Санкт-Петербурге соборе Феодоровской иконы Божией Матери и Князь-Владимирском соборе. На нынешний день с помощью богословов, историков, исследователей нами составлен и выпущен «Синодик гонимых, умученных, в узах невинно пострадавших православных священно-церковнослужителей и мирян Санкт-Петербургской епархии. XX столетие». Во втором издании «Синодика», который был роздан всем храмам нашей епархии для постоянного молитвенного поминовения, указано 2170 имен. На сегодняшний день с помощью секретаря нашей Комиссии Лидии Ивановны Соколовой найдены имена еще одной тысячи пострадавших. Так что скоро мы будем издавать второй том «Синодика». Также издан «Мартиролог», где перечислены известные на сегодняшний день имена людей, принадлежавших к другим вероисповеданиям и пострадавших в годы гонений.

— Расскажите о работе епархиальной Комиссии по канонизации святых.

— Нынешняя Комиссия создана по благословению митрополита Санкт-Петербургского и Ладожского Владимира в 2001 году. Она состоит из 11 человек, в нее входят священнослужители, богословы, историки. Все они профессионалы своего дела. По итогам работы Комиссии прославлено около тридцати новомучеников, но санкт-петербургских исповедников на самом деле значительно больше. Кто-то из них был выслан в Сибирь, в Казахстан, там многие погибли, и документы на канонизацию были подготовлены другими епархиями. Перед всеми нами стоит очень нелегкая и ответственная задача. Недостаточно формально признать человека пострадавшим за веру Христову, нужно душой прикоснуться к его подвигу. Постараться разобраться, почему этот человек был так непреклонен на допросах, а другой старался смягчить свое положение и участь, третий же, это чувствуется, пытался спасти свою семью. Перед нами предстает страшная картина страданий народа Божьего за свою веру. Даже судьба одного человека дает нам представление об эпохе в истории страны, а у нас судеб таких тысячи. Ведь в одной Левашовской пустоши под Петербургом было расстреляно 47 тысяч человек! Наверное, среди них были и разбойники, Бог весть. Наша задача — найти пострадавших за православную веру. Основной критерий для нас сегодня — смертная казнь, высшая мера наказания. (В постановлениях судов и «троек» писалось сокращенно — ВМН). Причина проста: на данном этапе подробно изучить жизни всех выявленных нами нескольких тысяч репрессированных православных людей просто физически не представляется возможным. Затем мы исследуем, как человек вел себя на следствии, какая была его жизнь, был ли он до конца верен Православной Церкви, как переносил свое заточение. Вопросы, которые приходиться решать, очень сложны. Случается, что мы спорим и не можем друг с другом согласиться. Тогда решение этой проблемы оставляем на будущее: пусть пройдет время, Господь откроет новые данные и тем или иным образом укажет путь решения данного вопроса. Когда приходится работать в архиве ФСБ с документами следственных дел, читать записи протоколов допросов и собственноручно написанные свидетельства мучеников, складывается впечатление, совершенно отличное от просмотра кинофильмов об этом времени или самой прекрасной лекции. Ведь здесь ты реально, даже материально соприкасаешься с подлинником, к которому за десятилетия до тебя прикасались руки палача и жертвы. Это сближение пусть даже с небольшим фрагментом сокровенной истории страны вызывает в душе неописуемые чувства…

— Вы познакомились с множеством документов, перед вами прошли судьбы многих людей. Можно ли сказать, что вам по-новому открылась история России? Разрешили ли вы для себя вопросы, мучившие вас в юности?

— Не могу сказать, что я удовлетворен на все сто процентов. Ясно лишь одно: знать и понимать я стал намного больше, чем пятьдесят лет назад. Но жизнь продолжается, надеюсь, еще будут и новые открытия. Мне все-таки трудно объяснить даже самому себе, почему такая большая часть народа Святой Руси так запуталась и так низко пала…

— Вы много работали над составлением жизнеописаний новомучеников. Чья судьба особо тронула ваше сердце?

— Надо сказать, что сейчас Церковь в основном прославляет священнослужителей. Но в этом году были рассмотрены дела двух женщин-мирянок Санкт-Петербургской епархии: княжны-мученицы Киры Оболенской и мученицы Екатерины Арской. Эти женщины благородного воспитания были скромными труженицами. Княжна Кира Оболенская всю жизнь проработала учительницей в советской школе. Екатерина Арская была матерью пятерых детей, ее муж был старостой Смольного собора. Он умер в 1920 году от холеры, затем смерть забрала и детей… Потом советская власть отобрала у вдовы все имущество. Екатерина Арская вошла в общину Феодоровского собора. Два раза ее арестовывали и затем 17 декабря 1937 года вместе с Кирой Оболенской расстреляли. Новопрославленные святые — настоящие верные дочери Православной Церкви и России. Будучи хорошо образованными, они учили народ, повышали его культуру, добивались, чтобы люди были осознанно верующими. Существующей власти они себя никак не противопоставляли. Этих жен-мироносиц расстреляли только за то, что они были верными христианками, не шли ни на какие сделки, не кричали «ура» тому, чему кричали тогда все. Власть чувствовала, что такие люди ей мешают. Изучая жития мучеников, задаю себе вопрос: почему власть встречалась с представителями Церкви только на допросах в следственных изоляторах и главным аргументом ее была пуля? Для себя я ответа пока не нашел. А ведь верующие люди в большинстве своем с властью вовсе не воевали, а были готовы к диалогу, только никто с ними не разговаривал. А напрасно… Они жили и умирали, веря в то, что Православная Церковь обладает истиной, которую никакие зловредные силы не должны искажать. Они словно говорили: «Дайте людям возможность сравнить, как им лучше в мире жить: с Богом или без Бога». В их лице Православная Церковь сохранила свой великий образ — Единой Святой Соборной Апостольской Церкви. Почему их канонизируют? Потому что они сохранили самое главное — дух и форму. А форма, как известно, дух бережет. За это они и отдали жизнь. Помню, в деревне старушки говорили: «Если в храме не поют “Верую…”, значит, в храм ходить нельзя, причащаться там нельзя». Я делаю для себя такое заключение: великое счастье для нас, что Православие имеет такие четкие формы. Некоторые, не желая их постичь, говорят: надо их изменить, непонятно все в Церкви. А форму эту не менять надо, а потрудиться над тем, чтобы она стала для тебя родной, чтобы ты чувствовал себя в ней как дома. Храм Божий — это же наш Отчий дом. Форма только тогда угнетает человека, когда он ее плохо знает. Точно так же водитель на дороге: пока он учится вождению, все знаки дорожного движения являются для него препятствием, а когда он становится профессионалом, они спасительны для него. Помогают быстрее доехать, укажут, где повернуть, а где тупик. Наши новомученики так и представляли: та форма церковной жизни, которую они получили от отцов и дедов, спасительна для русского народа, охранит его от впадения в животные страсти. Поэтому за сохранение этих форм можно отдать жизнь. У меня перед глазами возникает такой образ: новомученики крепко держатся за планку, это — планка духовных ценностей, а следователи бьют их по рукам, чтобы они отпустили ее. Сама планка для безбожников недосягаема, им не изменить Богом установленный порядок, не отменить Его заповеди, не переписать Божественную литургию. Они лишь пытаются в бессильной злобе отвратить людей от Бога… А истинно верующие погибают, но рук не отпускают… Сегодня нам остается лишь сохранить те величайшие святыни, которые нам достались, тем более, что нас никто нынче не бьет по рукам… Только верность Православию возродит сегодня каждого расслабленного.

Беседовала Марина Михайлова

Живительный кладезь

После февральских событий 1917 года Россия пошла своим крестным путем на Голгофу. Смиренные чада Русской Православной Церкви воспринимали власть большевиков как попущение за свои грехи, и не сразу духовенство осознало истинное положение вещей в стране и тот приговор, который ему был уже вынесен. В наше время мы с болью и страхом находим себя в крайнем оскудении и блуждании в истине в этом жестоком мире и, осмысляя исторические события, понимаем, какое разорение мы допустили на Святой Руси. Но Господь проявляет Свою милость, открывая нам житие новомучеников. В этом и есть та живительная сила, которая дает нам возможность сомкнуть разорванную связь поколений. Статья подготовлена на основе доклада, сделанного на XII Рождественских чтениях.

Во многих епархиях страны ведется созидательная и крайне важная работа по выявлению репрессированных священнослужителей и мирян.

По благословению митрополита Санкт-Петербургского и Ладожского Владимира 15 декабря 2000 года была создана епархиальная Комиссия по канонизации, состоящая из 11 человек — священнослужителей, богословов, историков. Возглавляет ее профессор протоиерей Владимир Сорокин.

Канонизация новых святых происходит по решению Священного Синода, в который поступают документы из епархий. Все, кто сталкивается с этой работой, знают, сколь непросто иногда выносятся суждения о жизни или поведении на следствии пострадавших от репрессий православных христиан. Конечно, невозможно по одному следственному делу воссоздать глубинные процессы духовной жизни человека, но часто следственные документы бывают единственным свидетельством духовного подвига человека или его падения. Никто не вправе обвинять тех людей, кто принимал на себя вину, не выдерживая методов допросов, которые, как известно, в 30-е годы велись с пристрастием и особой жестокостью. Но мы не можем и не ценить подвиг тех, кто несмотря ни на что не лжесвидетельствовал, а, претерпев все страдания до конца, поднялся на высоту подвига.

Отрадно, что некоторые священники нашей епархии благословляют называть родившихся младенцев именами новомучеников. В нашу Комиссию по канонизации стали поступать просьбы от родителей, желающих узнать житие и увидеть иконы новомучеников, имена которых носят их дети.

Нельзя не вспомнить сегодня первого российского новомученика Иоанна Царскосельского. Протоиерей Иоанн Кочуров — выпускник СПбДА, миссионер, служил в Америке, в городе Чикаго, где построил прекрасный православный храм. В 1906 году он вернулся в Россию, служил в Нарве, а в 1916 году был назначен настоятелем Екатерининской церкви в Царском Селе. 13 ноября 1917 года он организовал молебен о прекращении междоусобной брани. Мирный крестный ход не понравился обезумевшим солдатам, они схватили батюшку, избили его, а затем застрелили. Это был первый мученик среди русского духовенства. Отца Иоанна похоронили в его храме, а когда в 30-е годы церковь разрушили, на этом месте установили памятник «вождю мирового пролетариата» В.Ленину. В 1994 году протоиерей Иоанн Царскосельский был канонизирован, но этот памятник по-прежнему стоит на мощах священномученика.

Сщмч. архиепископ Иларион (Троицкий) скончался 28 декабря 1929 года в ленинградской тюремной больнице им. Гааза. Находясь в пересыльной тюрьме, владыка заболел сыпным тифом. Перед смертью его напутствовали и причастили, а сщмч. митрополит Серафим (Чичагов) добился выдачи тела мученика и погребения его на Новодевичьем кладбище Санкт-Петербургского Воскресенского монастыря. В 1998 году мощи сщмч. Илариона перевезли в Москву, а через два года его причислили к лику святых.

По итогам работы нашей Комиссии после Юбилейного Собора было прославлено 20 новомучеников. Среди них — первый священномученик нашего города протоиерей Петр Скипетров. Он был убит 20 января 1918 года, когда революционные солдаты ворвались на территорию Александро-Невской лавры и потребовали освободить ее помещения. Отец Петр, как настоятель церкви в честь иконы Божией Матери «Всех скорбящих радость» (с грошиками) в Стеклянном поселке, в этот день был вызван к митрополиту Вениамину на прием. Войдя на территорию Лавры, он встретился с сыном, студентом семинарии, который предупредил отца о том, что здесь стреляют. Но пастырь не испугался и направился в покои владыки. Там он встретил солдат, угрожавших прихожанкам оружием, и попытался увещевать их, но в ответ раздался выстрел. Пуля попала ему в рот, раздробив нижнюю челюсть, и застряла в шее. Вечером этого же дня он скончался.

В 1994 году сотрудниками редакции журнала «Санкт-Петербургские епархиальные ведомости» удалось найти внучку отца Петра и совместными усилиями восстановить могилу мученика на Тихвинском кладбище Лавры. Протоиерей Петр Скипетров был канонизирован в 2002 году.

В 1998 году протоиереем Владимиром Сорокиным была освящена первая в нашем городе часовня в честь новомучеников и исповедников Российских. Она находится на Полтавской улице, около Феодоровского собора. Мало кому даже из коренных жителей нашего города известно, что здесь, на невских берегах, находится кусочек стены Московского Кремля. История этого удивительного места такова. В марте 1913 года вся Россия готовилась встретить юбилей — 300-летие дома Романовых. Известный петербургский зодчий Кречинский предложил проект ансамбля-памятника династии. В него должны были войти: фрагмент Кремлевской стены (в память о том, что в Москве династия правила почти 100 лет), храм Феодоровской иконы Божией Матери и величественная башня, а перед храмом предполагалось раскинуть площадь с памятником св. бл. кн. Александру Невскому. Заложил храм 5 августа 1911 года архиепископ Волынский Антоний. Освящение верхнего храма в честь Феодоровской иконы Божией Матери было совершено в 1913 году в присутствии царской семьи. Убранство храма-музея династии Романовых отличалось особой красотой и состояло из подарков дарителей. Ковры на ступеньки, ведшие к иконостасу, вышивали лучшие гимназистки Санкт-Петербурга. Были отлиты колокола с именами членов царской семьи. Предполагалось также собрать иконы всех святых, имена которых когда-либо носили русские цари и царицы. Нижний храм был освящен в честь св. кн. Александра Невского в 1920 году — уже при совсем иных обстоятельствах. Удивительно, как уцелел этот храм-мученик. Его не взорвали, как многие другие, но, закрыв в 1932 году, снесли купола, осквернили, разорили и превратили в молочный завод. До сих пор решение о передаче его Русской Православной Церкви не воплощено в жизнь.

С 1926 по 1932 год настоятелем этого храма был сщмч. архимандрит Лев (в миру — Леонид Михайлович Егоров). Выпускник Санкт-Петербургского университета, он успел окончить три курса СПбДА, когда началась Первая мировая война. В 1915 году он принял монашество, в 1919 стал организатором братства во имя св. Александра Невского. Подвергался арестам в 1922 (3 года ссылки), 1927, 1932 годах по делу братства и приговорен к 10 годам лагерей. Расстрелян в 1937 году. В июле 2003 года Священным Синодом архимандрит Лев (Егоров) был причислен к лику священномучеников.

Среди многочисленных имен пострадавших за Христа в Санкт-Петербургской епархии яркими звездами светят нам имена четырех святых петроградских новомучениц. Одной из первых на Юбилейном Соборе 2000 года была прославлена Анна Петровна Лыкошина, член Приходского совета Сергиевского собора. Она была арестована по делу Спасского братства 3 февраля 1924 года, а 11 октября 1925 года погибла в Соловецких лагерях.

3 декабря 1937 года была расстреляна мученица игумения Тихвинская Иоанникия (Кожевникова). Родилась она 1 ноября 1859 года в Новгородской губернии. Окончив городское училище, Александра, так звали ее в миру, поступила в Тихвинский Введенский монастырь, где несла послушание 25 лет. В сан игумении она была возведена 8 сентября 1918 года (до революции женщин постригали в монашество только после 40 лет). После 1926 года монастырь был превращен в детскую колонию. Игумения, которой уже шел седьмой десяток, жила в маленькой келье на колокольне храма, но покидать обитель не собиралась, готовясь испить свою чашу страданий: она понимала, что обречена на гибель. Донос, формальный допрос, смертный приговор — вот что сохранила история из следственных документов игумении Иоанникии.

О жизни святой мученицы княжны Киры Ивановны Оболенской мы знаем гораздо больше. Она была представительницей 31-го колена Рюриковичей. Первая мировая война отняла у Киры Ивановны горячо любимых братьев, заставила остро прочувствовать временный характер земного бытия, заново осмыслить жизнь. Получив блестящее образование, она всю жизнь, вплоть до самой мученической кончины, работала учительницей. После революции это были обычные советские школы: на Лиговке, на станции «Поповка», училище на Бронницкой улице, завод «Треугольник».

Первый раз княжна Кира Оболенская была арестована 14 сентября 1930 года. Обвинение было связано исключительно с ее происхождением. На допросе Кира Ивановна открыто и спокойно говорила о своем отношении к советской власти: «Я не отношу себя к разряду людей, разделяющих платформу советской власти. Мои разногласия с Конституцией начинаются с вопроса об отделении Церкви от государства. Себя я отношу к “сергиевцам”, т.е. к людям, придерживающимся чистоты Православия. От единомыслия с направлением советской государственности отказываюсь. Я считаю себя обязанной быть лояльной к советской власти, потому что служу ей и тем самым имею некое материальное обеспечение… Должна заявить, что с моими воззрениями общественными и политическими я, естественно, не могу в советском духе нести общественной работы. С политикой советской власти в области сельскохозяйственной жизни страны не согласна. Раскулачивание считаю мерой несправедливой по отношению к крестьянам; карательную политику, как террор и пр., считаю неприемлемыми для гуманного и цивилизованного государства… Никаких контрреволюционных группировок, организаций или отдельных лиц, активно враждебно настроенных к советской власти, я не знаю, но одновременно заявляю, что называть какие бы то ни было фамилии, если бы речь шла об их причастности к политическому криминалу против советской власти, считаю недостойным себя, ибо знаю, что это в условиях советской действительности навлекло бы на них неприятности...»

Княжну объявили контрреволюционеркой и осудили на пять лет лагерей. Интересно, что сестра вождя октябрьской революции Анна Ильинична Елизарова-Ульянова ходатайствовала об освобождении арестованной Оболенской, поскольку хорошо ее знала, цитирую: «как человека трудящегося со школьной скамьи… Теперь, когда она является единственной поддержкой старухи-матери, потерявшей во время мировой войны двоих сыновей, я поддерживаю ходатайство матери освободить ее дочь». Но заступничество не помогло, и арестованную этапом отправили в Кемь. В 1934 году К.И. Оболенская была досрочно освобождена и поселилась в Боровичах. 21 октября 1937 года она была вновь арестована и расстреляна 17 декабря 1937 года.

Трудно представить, сколь трагический путь, завершившийся венцом мученичества, пришлось пройти Екатерине Арской. При знакомстве с ее жизнью вспоминается житие многострадального Иова. Екатерина родилась 1 апреля 1875 года в семье петербургского купца, почетного гражданина города. Революция сломала привычную жизнь. Она потеряла все: в 1920 году от холеры скончался сначала ее муж — офицер царской армии и староста Смольного собора, а затем — пятеро их детей… Екатерина осталась без средств к существованию и находилась на грани голодной смерти. Но ее внутренний взор был обращен к Богу, и Господь не оставил верную дочь. Екатерина стала активным членом Александро-Невского братства, духовной дочерью его руководителя, будущего священномученика архимандрита Льва (Егорова), настоятеля Феодоровского собора. 18 февраля 1932 года, когда по городу прокатилась волна арестов городского монашества, она тоже была арестована. На следствии Екатерина Арская проявила удивительное мужество, не назвав ни одной фамилии. Три года концлагерей — таков был приговор. После досрочного освобождения она поселилась в Боровичах, но ее земные испытания не прекратились: в 1937 году — вновь тюрьма. Никакие пытки не заставили ее изменить вере. 17 декабря 1937 года она была расстреляна.

Смиренным несением своего креста в тяжелые годы гонений отмечены многие судьбы. Каждый святой дорог нам, но особую страницу в истории нашей епархии занимают образы этих русских женщин, которые покоряют нас глубокой преданностью вере и Церкви, любовью к своей несчастной Родине, тихим подвигом преображенной страданиями души.

.

К материалам Чтений-2004 Вернуться в начало страницы

Источник: "Церковный вестник"

Протоиерей Владимир Сорокин, Лидия Соколова. Новомученики и исповедники Санкт-Петербургской епархии. Рождественские образовательные чтения.

История Храма ГимназияФотоальбомНаш адресВопросы к батюшке
ОбращениеНовомученикиНовостиОбновления сайтаКарта сайта







TopList Страница храма св. мученицы Татианы - домовой церкви МГУ ЧИСТЫЙ ИНТЕРНЕТ - logoSlovo.RU