Эта
келья и эта местность поднимут всю вселенную...
(Слова Матери Божией из видения схимонахине Маргарите)
Многое было в монастыре разрушено, уничтожено в годы безбожия. Нет
монастырского кладбища. Нет храма Преображения Господня, не сохранилась
в прежнем виде благословенная Канавка, изменилась и Казанская церковь,
которую строила матушка Александра. Не принадлежат монастырю многие
здания, корпуса, храмы; нет многого, что дорого сердцу, любящему
Днвеево, батюшку Серафима...И все же никогда здесь не прекращалась
духовная жизнь. В маленьких деревянных домиках жили монахини, хранили
святыни монастыря. Здесь подвизалась блаженная Анна (Анна Васильевна
Бобкова — Морозова. 1984) — раба Божия, которою и сейчас помнят
многие жители Дивеева. Была и сейчас существует ниточка духовной
жизни, соединившая в одно два периода — старый и новый — жива еще
одна из последних дивеевскнх монахинь — 96-летняя матушка Маргарита
(в миру — Евфросиния Фоминична Лактионова).
Родилась она на Украине, в местечке Казанки Херсонской губернии
Елизаветградского уезда 25 сентября (7 октября) 1899 года — как
раз на день памяти прп. Сергия Радонежского. Ее семья была большая
и очень верующая. Дед — из купцов — был старостой храма. Фрося уже
в детстве мечтала о монастыре. Как только она выучилась читать,
ей попалась на глаза книжка — «Житие старца Досифея, затворника
Китовой пустыни Киево-Печерской Лавры». В житии этого святого рассказано
о том, как Дашенька — девица из богатой дворянской семьи, из любви
к Богу убежала из дома, от родителей, в образе мужском проводила
затворническую жизнь и скончалась под именем старца Досифея в Киево-Печерской
Лавре; и что именно старец Досифей благословил юного Прохора Мошнина,
будущего великого российского старца — преподобного Серафима, на
монашескую жизнь и указал место его спасения — Саровскую обитель.
Вдохновленная этой книгой, Фрося тоже задумала бежать, но все получилось
иначе. Родители не держали ее, но отцу было жалко отпускать Фросю,
а ей шел уже 16-ый год. В тот год семья Лактионовых собиралась на
паломничество в Саров. Отец Фроси решил так: «Поведу-ка теленка
на ярмарку, если дадут за него двойную плату, чтобы хватило на дорогу
до Сарова и обратно — отпущу ее.» Так и сделал. Приехал на ярмарку,
встал в ряд где скот продают по низким ценам. Вдруг, откуда ни возьмись,
— старичок в белом балахончике:
— Сколько стоит теленок?
— 24 рубля (12 рублей стоили билеты до Сарова)
Старичок отсчитал деньги и отдал отцу. Возвращаясь, отец подумал:
«Ну, продал я Фросиньку батюшке Серафиму за 24 рубля.»...
Игумения Александра встретила Фросю хорошо и сразу в монастыре оставила.
«Приехала я прямо на похороны блаженной Паши Саровской, — вспоминает
матушка Маргарита, — в гробу ее видела. Как прибыла я в монастырь-то,
меня матушка благословила послушницей к Феодору Васильевичу (Долгинцеву),
который новый собор построил, а он уж старенький был — 90 лет, вскоре
и помер, и меня на Сатис перевели, шесть лет была на коровнике.
Потом сделалась церковницей в Тихвинской церкви...»
Рассказывает матушка и о последних годах перед разгоном монастыря:
«Были отобраны монастырские земли, питавшие обитель, — а ведь надо
было прокормить две тысячи сестер, — и начался голод. Сестрам нечем
было заработать себе на хлеб, остановились мастерские: художественные,
рукодельные; прекратилось паломничество и помощь богатых благодетелей.
Обменивали сестры по деревням свои вещи на кусок хлеба, но этого
надолго не хватало и хватать не могло. Серафимо-Дивеевский монастырь
был переименован в "Дивеевскую артель". Все отняли — лошадей,
шестьдесят голов; коров — около ста их было в Дивееве и сто на скиту
в Сатисе; отняли житницы и хлеб. Отнять — отняли, а работать у них
было некому, — разруха. В монастырских же полях стоят убранные снопы.
Тогда стали власти договариваться с матушкой игуменией, чтобы дала
сестер убирать хлеб. Некоторые сестры стали роптать. А матушка вышла
перед теми сестрами и спросила: «Верите ли Преподобному?» — «Да,
верим!» — «Любите ли меня?» — «Да, любим!» — «Тогда, во Имя Отца
и Сына и Святаго Духа, идите, убирайте хлеб.»
Так, некоторое время сохранялся монастырь, пусть даже под названием
артели. Ничто не было нарушено: ни продолжительные монастырские
службы, ни чтение Псалтири в Рождественской церкви, ни Повечерия,
ни Параклисы, ни многое другое.
В 1927 году были закрыты последние монастыри в России, тогда же
закрыли и Дивеевский.
Саровскую обитель закрыли за год до Дивеевской, и сестры смогли
хоть как-то подготовиться к выходу в мир. Все, что можно было взять
с собой, сестры увезли. Причем, матушка игумения Александра благословила,
чтобы все главные святыни обители были взяты не в одно место, а
находились у разных сестер, — таким образом их вероятнее всего было
возможно сохранить.
В Дивееве крепко держалось предание батюшки Серафима о том, что
придет время, когда сестрам придется уйти в мир, а на сколько —
не сказал Батюшка, — что Бог даст, — все зависит от покаяния народного.
Было ощущение близости кончины мира, но по словам батюшки Серафима
должен был еще наступить период благодати Божией на Руси. Так говорили
и Оптинские старцы и святой Иоанн Кронштадский.
Сестры уходили с крепкой верой, что они уходят временно, что Дивеево,
как и вся Русская земля, вновь возродится. Матушка игумения приказала
разъезжаться в разные города и села, сама же с частью сестер, переселилась
в Муром. Жили Дивеевские сестры и в Москве, на подворье своем, монастырском,
и в Нижнем Новгороде (Горьком) и по другим городам и селениям.
Дивеево дало не только подвижниц, но и исповедниц, и мучениц, которые
погибли в лагерях.
Матушка Маргарита вернулась в родные места, где прожила три года.
Начались гонения. Отца арестовали, посадили в тюрьму. Уходя, он
велел дочери возвращаться в Дивеево. Матушка вернулась и поселилась
в Ардатове. Там она жила с Агашей, рясофорной инокиней, очень строгой
жизнью. Так прожили они три года, до 1934-го. Затем — скитания по
Москве, и вновь — Дивеево, до 1937-го. «Отсюда меня в тюрьму взяли,»
— вспоминает она. В записях Н.А. Мотовилова сохранилось упоминание
о том, что когда он спросил батюшку Серафима: «Когда же будет самое
страшное время?», — Преподобный ответил: «Несколько позже, чем через
сто лет после моей смерти.» Эти годы — конец 30-х нашего столетия.
Семь лет скиталась матушка Маргарита по тюрьмам, лагерям. Пережила
и допросы и насмешки, и издевательства.
«Никого не осталось, все умерли, меня одну Господь смиряет, знать
уж больно грешная,» — вздыхает матушка...
В конце 40-х годов она вернулась в Дивеево, купила в складчину маленький
дом. Здесь, на ул. Лесной прожила она сорок лет. С ней жили слепая
Матрона и блаженная Анна. Не оставил Батюшка Серафим своих чад,
собрал их вместе.
Блаженная Анна (Анна Васильевна Бобкова-Морозова) была родом из
села Силево. Мало что известно о ее жизни. Как житие прошлых подвижниц,
ее жизнь сокрыта во Христе. На подвиг юродства Христа ради ее благословил
затворник Саровский, старец Анатолий. Как сложилась ее жизнь до
того как попала она к Дивеевским матушкам неизвестно, но как только
купили они дом в Дивеево, пришла к ним блаженная Анна и заявила:
«Буду тут жить, я детям мамка.»
В келье, где жила старица, была икона. Как живого изображала она
Батюшку Серафима. Бывало подойдет блаженная к этой иконе, и как
с живым, с ним разговаривает: «Куда? — А, поняла...» — И идет куда
ее Господь и Преподобный ведут, где нужна помощь людям. Бывали случаи,
когда во сне блаженная являлась жителям Дивеева и предупреждала
об опасностях, грядущих бедах. Приходили к ней совсем незнакомые
люди, благодарили за помощь. Летом и зимой она ходила в телогрейке,
старенькая и слабая, она часто ложилась спать не на кровать, а у
порога, но молитвенного подвига она не оставляла. О кончине своей
праведница знала заранее и к ней готовилась. Скончалась 1(14) мая
1984 года в праздник Иконы Божией Матери «Нечаянная радость». Хоронили
блаженную по Пасхальному чину. Незадолго до ее кончины матушка Маргарита
говорила ей, что хотела бы послушать Херувимскую. И вот на отпевании
неожиданно запели: «Иже Херувимы...» Так в последний раз утешила
блаженная Аннушка свою любимицу, которая сорок лет помогала ей нести
нелегкий крест юродства Христа ради.
В конце 80-х годов матушке Маргарите было видение.
«Как-то раз я прилегла после обеда, и вдруг, голос, да такой громкий,
как у Левитана, — вспоминает она, — «Вставай, сейчас с тобой будет
говорить сама Матерь Божия.» И действительно, зазвучал голос, да
такой сладкий, — от Казанской Божией Матери, что в углу висела:
«Эта келья и эта местность поднимут всю вселенную.»
Таковы были слова Царицы Небесной, а вскоре стали появляться первые
паломники. Они приходили к дому, спрашивали у матушки, можно ли
приложиться к святыням Преподобного. У матушки Маргариты хранились:
крест, рукавички, свеча, чугунок, поручи, вериги и другие святыни
Батюшки. Стали приезжать целыми автобусами, — без устали принимала
всех матушка, и люди потихоньку разносили по земле весть о том,
что Дивеево — этот благословенный Дом Царицы Небесной — существует.
Существует Канавка — стопочки Матери Божией, святые источники, дающие
прохладу и утешение, живет матушка Маргарита, сохранившая в себе,
как в капле воды, — духовный строй всей старой обители.
Пришло время возрождения Дивеева. Со всех сторон стали собираться
сюда верующие, — по одному, по двое, и целыми семьями. Покупали
здесь дома, устраивали хозяйство и жили в ожидании открытия обители.
В Лазареву субботу — 30 апреля 1989 года архиепископом Горьковским
и Арзамасским Николаем была освящена в Дивеево деревянная церковь
в честь Казанской иконы Божией Матери у Казанского источника. Возобновлялась
церковная жизнь в Дивееве, исполнялось предсказание батюшки Серафима
о том, что со временем будет на окраине Дивеева деревянная церковь
Казанской иконы Божией Матери, а каменная отойдет монастырю. Владыка
подарил вновь освященному храму большую икону преподобного Серафима
с частичкой мощей святого. Этот образ долгое время оставался главной
святыней Казанской церкви, теперь он находится в Троицком соборе
монастыря.
Батюшке Серафиму Духом Святым были открыты грядущие судьбы России.
Он знал и о будущем запустевшей обители.
«Не просите, — говорил Батюшка сестрам, — ничего у них, придет время,
сами все отдадут, и еще в ножки поклонятся.»
Так было и на этот раз, когда неожиданно объявили власти о передаче
церковной общине Троицкого собора. Весть была радостная, хотя и
требовала много трудов — Троицкий собор долгие годы стоял в запустении.
И в то же время не сравнить ни с чем тех первых лет, когда храмы
Дивеевской обители восставали из руин. Все трудились не покладая
рук, и жили часто тут же, почти под открытым небом, довольствуясь
очень немногим. Господь посылал им силы и благодать.
Много трудов в восстановлении Троицкого собора и организации жизни
паломников положили: протоиерей Игорь Покровский (ныне — настоятель
Покровского храма в селе М.Череватово Нижегородской Епархии), иеромонах
Кирилл Покровский (ныне — игумен, настоятель Благовещенского мужского
монастыря Нижнего Новгорода) и протодиакон Владимир Покровский.
В субботу 5-ой недели Великого Поста, в апреле 1990 года, на Праздник
Похвалы Пресвятой Богородицы, состоялось освящение главного престола
Троицкого собора архиепископом Горьковским и Арзамасским Николаем.
Огромный собор, столько лет пустовавший, принял первых паломников.
И вновь звучал возглас, призывавший молящихся ко Престолу Отца Небесного:
«Благодарим Господа!»
текст
составлен инокиней Свято-Троице-Серафимо-Дивеевской обители Мариной
(Гавриленко)
