Неделя 2-я Великого поста. Святителя Григория
Паламы.
(Мк.2, 1-12)
Однажды
Иисус Христос пришел в Капернаум — небольшой городок на северо-западном
берегу Геннисаретского озера (или Тивериадского моря), и, войдя
в дом, стал учить. Народу набралось очень много, так что не было
места даже у дверей. И вот, в это время принесли одного больного,
расслабленного.
Под
общим именем расслабленных в Новом Завете разумеется несколько видов
больных: пораженных апоплексическим ударом; параличом какой-либо
одной части тела, например, руки; одержимых судорогой — весьма частой
на Востоке и очень опасной болезнью.
Принесшие
расслабленного не могли пройти в дом к Иисусу, и вот они раскрыли
кровлю дома и сверху спустили расслабленного внутрь комнаты, где
сидел Иисус.
Дома
в Иудее строились, по большей части, таким образом: середину занимал
двор, по четырем сторонам которого воздвигались постройки, составлявшие
собственно жилище; с улицы в этот двор вела дверь (или ворота) и
отсюда уже были двери в комнаты дома. Двор у богатых устилался мрамором
и украшался разными орнаментами, иногда фонтаном и, во всяком случае,
даже у небогатых содержался в чистоте. Здесь бывали праздники и
семейные беседы. Двор был открыт сверху, но в случае непогоды, ненастья
его покрывали сверху щитами из досок, или кожи, или полотна. Собственно
жилые постройки, окружавшие двор, были с плоскими крышами, обнесенными
решеткою, и составляли, таким образом, галереи, по которым прогуливались,
иногда уединялись для молитвы. На эти кровли, или галереи вели лестницы
изнутри двора и иногда с улицы. Кровли домов соседних иногда соединялись
под одну, так что, взошедши на один дом, можно было пройти часть
улицы. При таком устройстве домов понятен рассказ о спуске расслабленного
через кровлю двора.
Господь
поучал, вероятно, не в самом доме, не в жилых комнатах, а во дворе,
где было удобнее предлагать поучение собравшемуся во множестве народу.
Принесшие расслабленного, не имея возможности, за многолюдством,
проникнуть во двор, поднялись с ним на верх дома, на галереи или
по внешней лестнице, или по лестнице другого соседнего дома и, подняв
один или несколько щитов из временной и легко разбирающейся кровли
двора, опустили на веревках расслабленного к тому месту, где поучал
Божественный Учитель. Господь Иисус, видя веру принесших больного,
равно как и самого расслабленного, говорит ему: Чадо! прощаются
тебе грехи твои...
Болезни,
по учению Писания, есть следствие грехов и посылаются иногда Богом
в наказание за грехи. Часто между болезнью и грехом есть очевидная
связь, каковы болезни от любострастия, пьянства и т.п. Посему, чтобы
исцелить болезнь, нужно снять грех, избавиться от него; нужно, чтобы
Бог простил его: уничтожится причина, уничтожится и действие или
произведение ее. Господь видит нравственную причину болезни расслабленного
во грехе и потому говорит прежде всего о прощении грехов, как нравственном
условии телесного выздоровления.
Вероятно,
больной сам сознавал хорошо свои грехи и, может быть, считал себя
уже слишком великим грешником, так что не смел надеяться на милосердие
к нему Спасителя, а потому Господь и ободряет его словами: Чадо!
прощаются тебе грехи твои. И, уразумев затем мысли присутствовавших
тут фарисеев, которые сочли эти слова богохульством, Он высказал,
что исцелить больного не легче, чем простить грехи человеку, и что
Сын Человеческий, имеющий силу совершать исцеления, имеет власть
на земле прощать грехи и потому говорит расслабленному: Встань,
возьми постель твою и иди в дом твой. И больной тотчас встал и,
взяв постель, вышел пред всеми...
Слова
Христа, что Он имеет власть на земле прощать грехи, противополагаются
словам фарисеев: Кто может прощать грехи, кроме одного Бога, Который
на небе.
Этот
евангельский рассказ имеет приложение и к современному нам человечеству,
особенно к некоторой части его — с расслабленной верой и нравственностью
в силу многих и частых прегрешений. Первый шаг к исцелению этой
расслабленности есть покаяние и молитва о прощении своих грехов
и, затем, вера во всеисправляющую помощь Божию. Да укрепит ими нашу
расслабленную веру и исправит расшатанную нравственность нашу!