История Храма † Школа † Фотоальбом † Наш адрес † Библиотека † Видеозал † 
Обращение † Новомученики † Новости † Обновления сайта † Карта сайта

ПАМЯТИ БАТЮШКИ

О. Глеба я знал с детства: сначала как дядю Глеба, потом как Глеба Александровича. Он появился в нашей прихожей в кожаных яловых сапогах и меховой профессорской скуфейке через несколько месяцев после моей женитьбы. В нашей памяти его первое посещение всегда было и останется связанным с тихим светом, который влился в серые будни нашей семейной жизни, которая только начиналась, - начиналась с великими трудностями, обрушившимися на мою супругу, возраставшую доселе в обстановке нежности и любви. Он как будто и пришел, чтобы поддержать ее. Уже тогда, моя жена, человек воспитанный в среде, весьма далекой от Церкви и ее служителей, сказала, что Глеб Александрович священник. Я тогда не придал этому значения.

Вскоре Глеб Александрович был еще раз - как бы заглянул узнать, как идут дела. Во время наших первых встреч разговор о вере и Церкви никогда не заходил, хотя я прекрасно знал, что он - человек глубоко верующий.

От первой встречи у меня осталось воспоминание о том, как Глеб Александрович "выдал" себя и все наше с ним будущее. Разговор зашел о русском языке, и он попросил меня истолковать фразу "окормляя живот мой". Я не разгадал. Смысл этих слов объяснил мне он сам. Слово происходит от корня "корма" и означает управление жизнью, ведомой, как я теперь знаю, ко спасению. Но тогда это было не понятно, хотя было уже совсем близко.

"Теперь, читая свою жизнь заново, я понимаю, что именно тогда моему нераскаянному греховному бытию, вернее небытию, по молитвам Батюшки был подписан смертный приговор. Дело оставалось за моим свободным ответом на это.

И через считанные месяцы, а может быть даже недели, это случилось.

Жизнь моя текла весьма успешно: жил я в свое удовольствие, наука захватывала меня полностью, работа над докторской диссертацией подходила к концу. Уверенность в собственных силах, в возможностях науки и своего успеха в ней были основным лейтмотивом моей жизни и жизни моей семьи, внешний и внутренний распорядок которой был полностью подчинен этому.

И вот однажды совершенно неожиданно для себя я предал человека - не выступил на ученом совете института в его защиту и чем способствовал провалу его диссертации. Я был потрясен своей трусостью. И вдруг я почувствовал, что моя жизнь вся исчерпана - от нее ничего не осталось: она подошла к концу, за которым уже нет ничего. Милостью Божией, данной мне за молитвы Батюшки, ощущение конца не стало отчаянием, а переросло в покаяние. Я возвращался домой после этого совета и горько плакал в подземелье московского метро о своей потерянной в бездне греха душе. Дома я бросился к моему отцу и все ему рассказал. Через день или два Глеб Александрович был у нас. Мы потрапезничали и остались наедине. Глеб Александрович спросил о моем происшествии. Я рассказал; у меня не было никаких сомнений в том, что этому человеку можно сказать многое. И еще была уверенность в том, что он - носитель какой-то тайны, которая хоть и тайна, но очень близкая и как будто даже знакомая. Я кончил свой рассказ, он испытующе на меня посмотрел и сказал, что мне нужно молиться, каяться и исповедаться. Я спросил: у кого. Он назвал. Потом долго-долго испытующе на меня смотрел и сказал, что он - тайный священник. Это и было той тайной, которую Господь сразу открыл моей жене и которую предощущал я.

Мое обращение произошло во время отсутствия моей супруги, лечившей болезнь, при которой, как ее пугали врачи, невозможно было иметь детей. Теперь я знаю, что это все было промыслительно. Для человека, отвергающего Промысл Божий - Божественное попечение о Человеке Бога, созидающего благоприятные условия для спасения каждой человеческой души, жизнь есть случайное соединение случайных событий. Для христианина жизнь есть проявление благого попечения Бога о нем, в котором "случайные события" устраивает Вседержитель Господь во имя спасения человеческой души. Ответит или не ответит человек на это - вопрос его свободного волеизъявления. Бог одинаково близок ко всем, но не каждый хочет быть близким к Нему.

Возвратилась моя жена, и я рассказал о моем перевороте. Она все поняла, и это стало ее свободным ответом на призыв Бога. С этого момента о. Глеб стал часто бывать у нас дома. В определенные дни недели, отведенные им специально для нас, он приезжал к нам домой: частенько усталый, выдавали потухшие глаза. Мы трапезничали и оставались втроем. И как только он начинал говорить, он преображался: от усталости оставались только морщинки на лице, а глаза начинали источать уже не тот тихий свет, который мы увидели вначале, а свет великой радуги и торжества. Теперь я знаю: это свет Истины и радости Того, к которому из мрака греха движутся две души, две заблудшие непокорные овцы, ведомые к ней добрым пастырем, о. Глебом.

Мы сидели вокруг него, счастливые со счастливым человеком. Он рассказывал нам о Церкви, о Божественной Литургии, о Евхаристии. Вспоминая эти беседы, память создает картину, которой реально как будто и не было: мы сидим у ног о. Глеба и смотрим на него, смотрим наверх, откуда он досягаемо и недосягаемо говорит нам очень, очень важное, единственно нужное на потребу...

Апостольское провозвестие Истины было призванием Батюшки. Мною раз я наблюдал, как оживает он в беседах с новоначальными, как радуется он их радостью возвращения в Отчий дом Церкви. И он, как отец в притче о блудном сыне, первым выходит к ним навстречу в чистое поле безбожной и расхристанной России.

Подошло время крещения супруги. Оно произошло в крещальне Храма в Переделкино: крестил ее о. Анатолий Фролов. Был и о. Глеб. Это был вторник 7-го февраля. После крещения Батюшка благословил нас до нашего венчания снять обручальные кольца и до венчания жить как брат с сестрой. 12-го февраля воскресным днем в катакомбном Храме во имя Всех святых в земле Российской просиявших на Божественной Литургии, на которой служил о. Глеб, мы причастились Святых Христовых Тайн. После литургии о. Глеб обвенчал нас. В конце октября у нас родился сын Николай.

Батюшка с особым благоговением относился к женщине. Предметом его сугубого молитвенного попечения были носящие и кормящие матери. Его молитвенная помощь – это реальность нашей веры, это реальность нашей жизни. Как часто мы своевольничали в воспитании наших детей, не спрашивали его совета, полагая свое, как теперь видим безумие, за непреложную истину, уходили, как любил говорить Батюшка, "в страну далече', и за его молитвы со слезами покаяния великой и незаслуженной нами милостью Божией возвращались.

Мы приезжали на исповедь к о. Глебу на неделе. К исповеди готовились. Исповедал Батюшка у себя в кабинете. Перед исповедью усердно молились. Батюшка интонационно подчеркивал слона "Христос невидимо стоит между нами", "не усрамись"' и "не убойся", "а я - лишь точию свидетель?

Приезжали на Литургию к Батюшке рано. Храм у Батюшки был в кабинете. Для меня всегда было загадкой, как изменяется пространство кабинета в пространство Храма в этой небольшой, 9-метровой комнате. Ведь стол Батюшки занимает её добрую четверть. А в храме совсем по-другому. Стола как будто и нет, пространство комнаты вытягивается и устремляется в ее левый угол, за которым оно и совсем пропадает, уходя в беспредельность. В этом месте размещается престол и горнее место. Слева было окно. Ум отказывался понимать, почему угол - пространственно столь невыразительная часть комнаты - непомерно углубляется, становясь окном в инобытие. В этом тайна Церкви, соединяющей земное и Небесное. Служил Батюшка проникновенно. Каждое слово было пронизано острием горения сердца, безграничной верой в силу молитвы и таинства. Его любимая служба, если так можно сказать, к которой он стремился и которой отдавался всецело, была Божественная Литургия. Это служба 8-го дня, соединение всего тварного бытия со Христом. Положенная Христом, она никогда не кончится, в Царствии Небесном она перельется в иные формы. Священнодействовал Батюшка с великим трепетом и благоговением: ведь его устами и руками тайнодействует Сам Господь. После отпуста Батюшка потреблял Святые Дары и выходил. Он не был после службы разговорчив, находясь еще там. Господь призрел на о. Глеба и сподобил ею, как он нам однажды открыл, увидеть на дискосе в Агнце Христа в Его человеческой природе.

О. Глеб никогда не казался нам семидесятилетним старцем, поражала молодость его духа, радость его не оскудевала, он всегда был как человек, который как будто только-только открыл Христа, открыл и возликовал. Это духовное ликование человека, нашедшего жемчужину и все отдающего за нее. Батюшка всегда носил в своем сердце, этим он жил и это отдавал людям. Нас ничто не разделяло, ни полстолетья лихолетья, ни война, ни его стояние в вере, напротив, вся разница между нами, пришедшими в Церковь, когда туда стали "впускать", не разделяла, а соединяла нас с ним. Теперь я понимаю, что Жизнь во Христе, который есть Путь, Истина и Жизнь, делает человека вечным, то есть всегда живым. А это значит, что наш Батюшка всегда был и навсегда останется с нами. В этом - наша вера и наша жизнь!

А.И.

История Храма † Школа † Фотоальбом † Наш адрес † Библиотека † Видеозал † 
Обращение † Новомученики † Новости † Обновления сайта † Карта сайта