Умение видеть человека в каждом человеке должно стать главным
правилом нашей жизни, если мы хотим жить по-настоящему. Но всегда
ли мы даже не соблюдаем - просто осознаем необходимость этого правила?
В Царской семье это было не правилом, но образом жизни. Известные
простота и скромность этой семьи не были наигранными, к тому же
они вовсе не приносили ей популярности. Напротив, больше всего царя
и царицу осуждали именно за эти качества. Но дело в том, что для
дружбы, для доверительных отношений император и его близкие не «выбирали»
людей из того или иного сословия. В личной жизни царская семья вообще
не делала различий между социальными ступенями. Ценился в первую
очередь человек, его индивидуальные качества. Наигранный демократизм
был Николаю II глубоко чужд. И если его дочерям-царевнам возможно
было виснуть на камердинере Волкове, делиться с ним своими секретами
и переживаниями (а в ответ Волков делал сердитое лицо, которое нисколько
не пугало и не обманывало княжон), это значит, что они видели в
нем доброго, преданного и понимающего человека, с которым очень
даже возможна такая простая теплая дружба.
Татьяна Мельник вспоминала, что никогда никто из окружающих не слышал
от их величеств или от их высочеств слова «приказываю». Такое отношение
к людям было определено, конечно, отцом и матерью семейства. Вот
что писала императрица Александра Феодоровна великой княжне Ольге:
«Будь особенно вежлива по отношении ко всем слугам и няням. Они
так хорошо заботятся о вас Подумай о Мари, как она устает и не очень
хорошо себя чувствует, не заставляйте ее еще и нервничать. Слушайтесь
ее, будьте послушными и всегда добрыми Я сделала ее вашей няней,
и вы всегда должны хорошо относиться к ней, а также к С.И. Ты достаточно
большая, чтобы понять, что я имею в виду. Будь хорошей и слушайся
маму Прочти это Татьяне. Всегда проси прощения, когда была грубой
или непослушной. А сейчас постарайся быть как можно лучше, и я буду
счастлива».
Этому же учил детей и Николаи II, бывший по натуре рыцарем в лучшем
смысле этого слова. Мордвинов писал: «Вообще отношение государя
и его семьи к человеческим тяжелым внутренним переживаниям, к человеческим
страданиям и несчастьям было изумительно сердечно и отзывчиво. Я
прожил не один десяток лет, много видел хороших, добрых людей, но
почти нигде не встречал такой беспредельной, чарующей доброты, такого
большого, незлобивого сердца, как в семье моего государя и его отца.
Его доброта была не поверхностного качества, не выказывалась наружу
и не уменьшалась от бесчисленных разочарований. Он помогал, сколько
мог, из своих собственных средств, не задумываясь о величине просимой
суммы, в том числе и лицам, к которым, я знал, он был лично не расположен.
Взгляды государя и его семьи на человеческие взаимоотношения были
рыцарски благородными, чистыми, проникнутыми доброжелательством,
и атмосфера, в которой протекала их домашняя, скромная однообразная
жизнь, являлась тому наглядным доказательством. Во время семейных
бесед их разговор был всегда далек от всяких мелких пересудов, затрагивавших
чью-либо семейную жизнь и бросавших какую-либо тень на одну из их
сторон. В течение многих дней и вечеров, когда я имел радость находиться
в близком отношении с царской семьей, я ни разу не слышал даже намека
на сплетню, столь оживлявшую всегда все классы как нашего, так и
иностранного общества. Попытки некоторых близких лиц нарушить это
обыкновение неизменно встречались молчанием и переменой разговора.
В этом отношении семья моего государя была единственной из всех,
какие я когда-либо знал: о них сплетничали все, даже близкие родные,
они не сплетничали ни о ком.
Но вся семья отнюдь не обособлялась от жизни в других ее проявлениях.
Эта жизнь, как светлая, так и темная, служебная и частная, ликующая
и глубоко страдающая, жизнь верхов и низов, несмотря на их замкнутость,
проникала к ним благодаря их положению бесчисленными путями, и в
бесчисленных случаях они соприкасались с ней непосредственно».
К этим словам можно добавить только некоторые примеры, доказывающие,
что государь требовал от своих детей уважения и внимания к нуждам
любого человека даже в мелочах, из которых, как известно, складывается
целое.
Н. Д. Семенов-Тян-Шанский: «Государь очень хорошо плавал и любил
купаться. После продолжительной гребли на двойке в финских шхерах
мы причаливали к какому-нибудь островку и купались. В этих редких
случайных встречах государь проявлял необыкновенную простоту в общении.
Когда мы были в воде, цесаревич, разрезвившийся на берегу (он не
купался), сбил мои вещи, аккуратно сложенные на скамейке, в песок.
Я начал было выходить из воды, желая подобрать вещи, так как был
ветер и их разбрасывало; его величество, обращаясь ко мне, сказал:
"Оставьте веши, Алексей их уронил, он и должен их собрать"
- и, обращаясь к наследнику, заставил его поднять мои вещи».
С. Я. Офросимова: «Однажды государь приехал в лазарет, в котором
работали великие княжны. Сев у постели одного из солдат, он заботливо
начал расспрашивать его, всем ли он доволен и хорошо ли за ним ухаживают.
- Так точно, ваше величество, всем доволен, прямо хоть и не поправляйся,
- ответил раненый. Но потом, что-то вспомнив, добавил: - Вот только,
ваше величество, сестры малость забывчивы... Намеднесь дал я вот
этой сестричке... вот что там стоит, веселенькая такая... курносенькая»,
дал я ей десять копеек на папиросы, а она ни папирос, ни денег не
несет...
- Ольга, - позвал сестру государь - что же ты поручения не исполняешь?
Папиросы обещала принести и забыла.
Великая княжна потупилась.
- За это вели купить ему на рубль. Бедный
солдат после этого целый день все охал:
- На кого пожаловался-то?.. На царскую дочку...Господи, грех-то
какой!..
Подумайте, дорогие родители, а не упускаем ли мы наших детей именно
в таких незначительных на первый взгляд мелочах, не позволяем ли
благодаря «пустякам» развиться в неокрепшей детской душе эгоизму
и невнимашю к другим людям?